- Вы заберете меня отсюда?
- Да, мы позвоним тебе снизу.
- Только не забудьте...
Вчера Лёшка весь день носилась по городу. Сначала в главный офис. Эти ... бухгалтеры потеряли ... ее заявление о трудоустройстве. Как результат - новое заявление и ее считают не с начала ноября, а с декабря. И оплата не как обещали три, а две, бо типа испытательный срок. У Лёшки истерика. Я себе места не нахожу. Иногда человеческая безответственость, похуизм и тупость переходят все пределы. Ну что за бардак, в самом деле... Гадство, гадство и еще раз гадство...
Кашель душит без перерыва. Пью какие-то таблетки - белые и зеленые, постоянно ем Halls. Помогает, но по утрам и вечерам поддых бьют приступы удушья. Однако стало легче...
Сегодня утром поехал к бабушке. Пришел за час до отправления первого автобуса. Ходил по свежему снегу, смотрел на дорогу, по которой тем летом возвращался от Алёны домой. Смотрел и думал. Много чего думал. Потом сел в какую-то маршрутку, откинул голову назад и отрубился. Вышел на окраине Никольского. Топать еще с километр. Я испытываю какие-то необычайные ощущения, когда иду по пустынной ночной дороге. В этом есть что-то неуловимое. Что-то очень важное, что-то, чего я еще не понял, что только обдумывается глубоко внутри меня.
Ввалился в квартиру к бабушке - дверь открыл дядя Лёня. Да не смотрите вы так на меня, просто утро, просто я, просто вы. Вот деньги. Ты поедешь в больницу? Я зарплату получил. Нет, это не мои, это дядяславины. А почему не поедешь? Уже была... Ладно, мне надо спать, я спал часа два. Ага, хорошо, хорошо...
Вчера же Лена сдавала христианский культ отцу Павлу. Поехали с ней на истфак. Всё те же лица. До чего же все эти студенты первых трёх курсов забавные... Такие крутые, такие навороченные, такие... правда, я выглядел еще хуже. Шляюсь по истфаку, круги наворачиваю, здороваюсь со всеми, жму руки, разглядываю новеньких, они разглядывают меня. Временами присоединяюсь к Лёшке, сидим, судачим по экзамену. Теряю навыки. Многое не помню, многое так и не удосужился изучить. Как там у Шифрина? Искали преступника: нос средний, рост средний, меня и повязали... вместе с другими пятьюстами...
Вспомнилось - и ведь вязали же. На безлюдной центральной площади города в четыре часа утра. Две машины, автоматчики, пакет положить на землю, Андрея лицом об капот, меня просто на машину... я в ту ночь еще на лавочке уснул, Андрей рядом сторожил... после того разговора с Женькой нет нет, но вспоминаю про Андрея. Мне надо с тобой увидиться. Просто надо. И пошел ты в задницу со своим выпендрёжем. Люблю я тебя...
Звонила мама утром... кажется вчера (сутки сместились, всё сместилось). У нее травма - лицом о поручень, сотрясение мозга, синяк на лице. Да что же это такое... Приедет - буду разговаривать, чтобы она оставалась здесь. Никакие деньги не стоят того, чтобы семья была в раздрае. Вдруг что случись - как помочь? Как узнать? Они с дядей Славой уже не в том возрасте, когда можно временем разбрасываться. Временем вообще ни в каком возрасте нельзя разбрасываться. Оно это не ценит. Оно это не ценит. Не ценит... Сейчас положение наладилось, маме вообще работать необязательно. Всё будет хорошо. Всё обязательно будет хорошо...
Это очень легко - менять людей в своей жизни как обувь. Типа, сносились отношения - пора выбрасывать. Пора искать новую пару. Здесь не получилось. Это того уже не стоит... Ну уж нет. Нет и нет. Не хочу. Не хочу и не буду. Быть может, Катерина и была права - вечной любви не бывает. Может быть, хотя и плохо верится. Но если это так, то стало быть любовь - всего лишь чувство. Одинаковое в ряду прочих. Не верю. Но если это всего лишь чувство, которое то возникает, то проходит, тогда для меня ничего, ничего не меняется. Я буду воспитывать это чувство, убивать его и воскрешать заново. Пока оно не станет таким сильным, что переживет всё. Если я больше не вижу огня любви - это не конец. Огонь в лампаде надо поддерживать, иначе погаснет. Огонь в лампаде надо поддерживать. И если вдруг погас - его можно зажечь снова. Если найдешь силы в обступившей темноте.
В последнее время вообще произошла частичная переоценка отношения к миру или к ценностям... не знаю, как сказать. Вся эта идеология борьбы, на которой держался черные месяцы - подростковость какая-то, юношество. Фигня это все. Нельзя всю жизнь в войнушки играть. Но. Но я держался на ней эти полгода и она была оправдана. Да вот только всю жизнь так нельзя. Сейчас заставляю себя отметать эти привычные построения мыслей, непонятные порывы чего-то там делать, куда-то бежать. Бред это все. Ничего, кроме молчания, мне сейчас не поможет. Давно пора.
Я намеренно разрушаю ткань своей жизни. Одним махом рву отношения с людьми, которые мне дороги. Замыкаюсь, говорю резкости, просто пропадаю. И люди уходят. Все правильно - я уничтожу свой мир. И либо я стану последней дрянью, а до этого уже не так далеко, либо стану сильнее. На это вся надежда, что справлюсь. Одно тяжело - потеря дорогих людей. Потеря доверия.
У Лёшки до безумия красивые глаза.